Аналогичные требования содержал и специальный циркуляр Берлина: «Городское управление обязано озаботиться разбивкою достаточного количестваплощадей для публичных зданий, монументальных сооружений, парков, садов и площадок для игр. При планировке пролетов улиц и площадей необходимо обращать внимание, чтобы сеть улиц не носила однотипного характера, а разнообразилась вариациями направления линий. Поэтому нет необходимости давать улице непременно прямое направление, раз это не требуется безусловно интересами целесообразности и практичности»* В. С. Карпович явно симпатизировал этим регламентациям, которые касались уже самого процесса градостроительного проектирования. Именно такой путь совершенствования законодатшства казался ему перспективным. Много внимания он уделил охране улиц и зданий от безобразных плакатов и вывесок, особенностям законов в отношении памятников старины, опираясь в этих вопросах также на европейский опыт. Подобного рода аналитические эссе формировали определенное общественное мнение в среде российских архитекторов, в которой постепенно созревали принципы новых законодательных инициатив. Остановимся на характеристике тех правил, которые самими современниками были отнесены в разряд «художественных», хотя определенную художественную нагрузку несли и габариты зданий (высота, этажность, членения, размеры окон), о чем справедливо писали многие теоретики градостроительства начала ХХ века5 заостряя особое внимание на соотношении высоты домов и ширины улиц, как в России, так и в Западной Европе. В этот период в разряд художественных регламентаций полноправно вошли нормы, направленные на охрану памятников зодчества, естественной красоты местности и своеобразной типичности городов в их целом. Особое внимание в этой группе регламентаций в начале ХХ века было обращено на охрану исторических и архитектурных памятников. Анализ с этой точки зрения европейских строительных уставов показывал, что фактически во всех приводимых в пример странах (Пруссии, Франции, Италии) законы, охранявшие архитектурные ценности, существовали, хотя и не везде были безупречны. Наиболее четко принципы охраны художественных и исторических памятников зодчества были сформулированы во французском законодательстве, которое не только вменяло в обязанность государству следить за их сохранением, но и выполнять за счет казны необходимый ремонт и реставрацию памятников.

Русские градостроители начала ХХ века справедливо сетовали на то, что в России аналогичное законоположение отсутствовало, и ратовали за его скорейшую разработку. Важно отметить и еще одну тенденцию, наметившуюся тогда в законотворчестве России. Если практически все законодательные акты XVIII-XIX веков по строительству были прямо или косвенно направлены на упорядочение и ускорение процесса урбанизации (например, указ «О застройке улиц сплошной фасадою» Петровского времени, многочисленные законоположения разного времени о расширении в столицах зон, где разрешалось только каменное строительство и т. д.), в 1900-х годах появилась обратная тенденция, в свою очередь потребовавшая законодательного оформления. Идеи дезурбанизма, выраженные идеи городов-садов или существующие как тезис оздоровления городской ткани — содержательное ядро градостроительной мысли начала века. Закономерны попытки внедрить их в архитектурную практику. Однако сделать это без опоры на закон оказалось непросто.

В своем обзоре архитектор В. С. Карпович справедливо отмечал, что существовавшее строительное законодательство имело «в виду преимущественно постройку доходных домов» и «устанавливало требования, затруднявшие постройку особняков»1. Лишь в конце 1900-х годов в столичных постановлениях по строительству появились нормы, «относящиеся специально к особнякам и, в частности, к особнякам-коттеджам… В кварталах. .. менее населенных, закон, в интересах гигиены, суживал земельную эксплоатацию, ограничивая размеры высоты зданий, количества этажей и содействуя по возможности постройке зданий типа коттеджей»2. Значение, которое придавалось в то время законодательству, хорошо иллюстрирует и тот факт, что в начале ХХ века родилась новая учебная дисциплина — строительное законоведение, которая преподавалась не только на Строительных и Землемерных курсах, но и в художественных училищах для изучавших архитектуру. Академик архитектуры В. Н. Николаев, преподававший строительное законоведение в Киевском художественном училище, ограничивал курс своих лекций3 лаконичной, практически необходимой информацией, подразделенной им на четыре раздела: 1) составление проекта, сметы и т. д.; 2) наблюдение и руководство за производством работ; 3) составление финансовых отчетов; 4) составление технического отчета. Каждый из них, в свою очередь, был разделен на небольшие главы, которые содержали как сведения об управлении строительством в городах и сельских местностях государства, так и об отдельных видах строительных работ, об особенностях сооружения некоторых видов зданий (церковных, например4).

Фактически, курс лекций Николаева конспективно и в систематическом порядке пересказывал содержание Строительного устава и положений о строительстве из других законодательных документов. Несколько более развернуто преподавалось строительное законоведение на Строительных курсах в Москве. Автор пособия учащихся на этих курсах счел необходимым прежде всего определить основные понятия юриспруденции — государство, право, нравственность, закон. Эта информация вводила студента в круг правовых особенностей Российской империи, где помимо общих законов на разных территориях действовали местные (например, в Прибалтийских и Бессарабской губерниях, в Великом княжестве Финляндском). Автор пособия Н. Н. Четвериков примерно в той же последовательности, что и